Как и почему нас триггерят эмоции наших детей
Опять я во всем виновата?
Все знают, что нам труднее всего безусловно принимать в наших детях то, что в нас самих не принимали когда-то. Принимать то, чему не было места в нашей жизни. Нас всех триггерят наши дети как раз потому, что у нас всех было детство и мы были детьми. У каждой из нас свои триггеры и болевые точки.
Как срабатывает этот механизм в случае с поведением ребенка?
Само понятие «безусловное принятие» - это про выдачу безотзывного приглашения ребенку существовать в нашей жизни таким, каким он является. Конечно, в первую очередь это про то, каким эмоциональным существом является ребенок. Про его насыщенную и несдержанную эмоциональную жизнь. Может ли родитель безусловно принимать эмоции, которые испытывает ребенок. Разрешает ли он, как делом, так и словами, и всем своим видом, ребенку иметь эти эмоции и выражать их вовне? Чувствует ли перемену отношения сам ребенок, чувствует ли он, как родитель готов его выносить, или же родитель отзывает приглашение?
Если есть слишком много непережитой боли в наших собственных отношениях с родителями, если мы регулярно чувствовали себя отверженными, нам очень близок будет ярлык «я плохая», такой базовый стыд за саму свою сущность.
В те моменты, когда наши дети делают что-то, за что нас лишали приглашения существовать и являться членами семьи, когда наши родители не могли обеспечивать нам непрерывную связь из-за нашего несоответствия их стандартам, мы проваливаемся и не чувствуем опоры. И реагируем из этой неустойчивой позиции.
Более того, ощущения многократно усиливаются тем, что «я плохая» находит новые подтверждения.
Все дети от природы имеют очень яркие эмоции, ничем не сдерживаемые, которые мы иногда видим, как очень неприятные проявления: «истерики», «капризы», «ор и вопли», «слезы», «обида и отталкивание».
Очень легко принимать восторг и радость – это эмоции позитивного характера, а вот с тем, чтобы ребенок капризничал часто возникает загвоздка. Считается, что это что-то не хорошее, нехорошие эмоции. Нам самим становится неприятно или неудобно. Наше «я плохая» подпитывается тем, что мы чувствуем свою ответственность, это же наш ребенок. В чем мы прокололись? Что мы могли бы сделать, чтобы предотвратить истерику? Что мы сделали не так? Внутри нас просыпается оценивающий нас глазами окружающих монстр и мы готовы съесть себя живьем: чего мы опять не сделали этим утром, отвлеклись на свои дела, забросили ребенка, или чего сделали слишком много, где передавили, перегуляли, перевозбудили?
Так и срабатывают триггеры.
Мы родители, а это наш малыш, его эмоциональные реакции, его настроение мы воспринимаем, как отклик на то, что мы делаем, как ответ на наше родительство. И так, мы начинаем впадать в состояние зацикленности на наших неудачах, как родителя. Любой негатив, исходящий от ребенка буквально вопит нам о нашей родительской ошибке. Пусть даже это никак не связано. Двухлетка внезапно кидает в нас кубиком. Вот он опять издевается!
Осуждающие взгляды проходящих мимо тоже не особо помогают.
Само понятие «безусловное принятие» - это про выдачу безотзывного приглашения ребенку существовать в нашей жизни таким, каким он является. Конечно, в первую очередь это про то, каким эмоциональным существом является ребенок. Про его насыщенную и несдержанную эмоциональную жизнь. Может ли родитель безусловно принимать эмоции, которые испытывает ребенок. Разрешает ли он, как делом, так и словами, и всем своим видом, ребенку иметь эти эмоции и выражать их вовне? Чувствует ли перемену отношения сам ребенок, чувствует ли он, как родитель готов его выносить, или же родитель отзывает приглашение?
Если есть слишком много непережитой боли в наших собственных отношениях с родителями, если мы регулярно чувствовали себя отверженными, нам очень близок будет ярлык «я плохая», такой базовый стыд за саму свою сущность.
В те моменты, когда наши дети делают что-то, за что нас лишали приглашения существовать и являться членами семьи, когда наши родители не могли обеспечивать нам непрерывную связь из-за нашего несоответствия их стандартам, мы проваливаемся и не чувствуем опоры. И реагируем из этой неустойчивой позиции.
Более того, ощущения многократно усиливаются тем, что «я плохая» находит новые подтверждения.
Все дети от природы имеют очень яркие эмоции, ничем не сдерживаемые, которые мы иногда видим, как очень неприятные проявления: «истерики», «капризы», «ор и вопли», «слезы», «обида и отталкивание».
Очень легко принимать восторг и радость – это эмоции позитивного характера, а вот с тем, чтобы ребенок капризничал часто возникает загвоздка. Считается, что это что-то не хорошее, нехорошие эмоции. Нам самим становится неприятно или неудобно. Наше «я плохая» подпитывается тем, что мы чувствуем свою ответственность, это же наш ребенок. В чем мы прокололись? Что мы могли бы сделать, чтобы предотвратить истерику? Что мы сделали не так? Внутри нас просыпается оценивающий нас глазами окружающих монстр и мы готовы съесть себя живьем: чего мы опять не сделали этим утром, отвлеклись на свои дела, забросили ребенка, или чего сделали слишком много, где передавили, перегуляли, перевозбудили?
Так и срабатывают триггеры.
Мы родители, а это наш малыш, его эмоциональные реакции, его настроение мы воспринимаем, как отклик на то, что мы делаем, как ответ на наше родительство. И так, мы начинаем впадать в состояние зацикленности на наших неудачах, как родителя. Любой негатив, исходящий от ребенка буквально вопит нам о нашей родительской ошибке. Пусть даже это никак не связано. Двухлетка внезапно кидает в нас кубиком. Вот он опять издевается!
Осуждающие взгляды проходящих мимо тоже не особо помогают.
Пятилетний Матвей пинал кучу мусора у обочины. Какие-то женщины проходили мимо и одна из них оценила: «Бандит!»
Ребенок нас искренне беспокоит, потому нам так сложно оставить человечка, которого мы любим с его чувствами и смотреть со стороны. Нам непременно нужно исправлять ошибки.
Так и получается, что все истерики или непослушание ребенка - это наш стыд, наши ощущения отсутствия поддержки и опоры, непереживаемый провал, связанный с нами.
Все истерики ребенка – про меня. Я опять не дала, он скандалит. Я ему запретила, он сделал. Я сказала, он расстроился. Я разрешила, он вошел в раж. Он делает это, чтобы я. Он проверяет мои границы.
И вот сначала я на детско-родительских консультациях слышу вопросы от родителей – что мне сделать, чтобы поменять поведение ребенка?
И чаще всего, это попытка убежать от чувства своего провала.
А потом уже на терапии мы думаем над тем, что дело совсем не в ребенке, дело в наших реакциях и триггерах.
В силах ли я сдержаться, собраться и оставить своему ребенку приглашение быть нашим ребенком в сложный момент – вот вопрос для родителя. Как быть лучше, чем предыдущее поколение?
Ведь можно выразить свое неодобрение поступку, но не задеть чувства ребенка, показав, что наша связь превыше всего. Тогда приглашение не будет отозвано, ребенок не столкнется с отвержением, несмотря на запрет или упрек, отношения будут сохранены.
А если я не в силах, то что мешает?
Для этого нужно начать замечать, что именно триггерит меня. Что происходит со мной, каковы тут мои эмоции, отдельно от ребенка.
Иногда окружающие люди или наши внутренние установки требуют от нас невозможного, и мы вправе просто не давать им этого.
Мы никому не должны сделать нашего ребенка всегда довольным и всегда спокойным. Маленькие дети не сидят смирно.
Они не молчат.
Ребенок не должен не плакать. Плакать можно. Страдать громко и сочно тоже можно.
Он не должен не требовать и не хотеть, он не должен не скучать и не проситься на руки.
Он личность, и он чувствует разные эмоции, у него имеются какие-то индивидуальные трагедии и радости. А мы растим его и должны принимать этот факт и помогать ему реализовывать это право.
Все истерики ребенка – про меня. Я опять не дала, он скандалит. Я ему запретила, он сделал. Я сказала, он расстроился. Я разрешила, он вошел в раж. Он делает это, чтобы я. Он проверяет мои границы.
И вот сначала я на детско-родительских консультациях слышу вопросы от родителей – что мне сделать, чтобы поменять поведение ребенка?
- «Все было нормально, а потом он раз и…»,
- «Я уже все перепробовала, но она каждый раз опять….»,
- «Что мне сделать, чтобы так не было?»
И чаще всего, это попытка убежать от чувства своего провала.
А потом уже на терапии мы думаем над тем, что дело совсем не в ребенке, дело в наших реакциях и триггерах.
В силах ли я сдержаться, собраться и оставить своему ребенку приглашение быть нашим ребенком в сложный момент – вот вопрос для родителя. Как быть лучше, чем предыдущее поколение?
Ведь можно выразить свое неодобрение поступку, но не задеть чувства ребенка, показав, что наша связь превыше всего. Тогда приглашение не будет отозвано, ребенок не столкнется с отвержением, несмотря на запрет или упрек, отношения будут сохранены.
А если я не в силах, то что мешает?
Для этого нужно начать замечать, что именно триггерит меня. Что происходит со мной, каковы тут мои эмоции, отдельно от ребенка.
Иногда окружающие люди или наши внутренние установки требуют от нас невозможного, и мы вправе просто не давать им этого.
Мы никому не должны сделать нашего ребенка всегда довольным и всегда спокойным. Маленькие дети не сидят смирно.
Они не молчат.
Ребенок не должен не плакать. Плакать можно. Страдать громко и сочно тоже можно.
Он не должен не требовать и не хотеть, он не должен не скучать и не проситься на руки.
Он личность, и он чувствует разные эмоции, у него имеются какие-то индивидуальные трагедии и радости. А мы растим его и должны принимать этот факт и помогать ему реализовывать это право.
Истерики и капризы ребенка – это вовсе не о родителях. Ребенок - человек, совсем другой. Пусть он будет собой – ведь это лучшее, что мы можем разрешить ребенку.
Пусть будет собой, а мы останемся собой.