Ход Королевы

Перед нами девочка, потерявшая отца, мать, потерявшая себя как личность в детском доме. Так показана главная героиня в начале фильма про Элизабет Хармон, замкнутую, закрытую, мало эмпатичную, травмированную девушку, которая гениально научилась играть в шахматы.

В те времена было принято не помогать детям психологически справляться с потерями, а сажать их на транквилизаторы, чтобы меньше баловались. Бет сразу пристрастилась к ним. К тому же, они позволяли ей освободиться от всего бренного и в полной темноте играть в воображаемые шахматы на потолке своей комнаты.
Помимо того, что она проявляла талант в шахматах, эта девочка была способна совершать странные вещи, которые бы тревожили любого другого ребенка, но ее они не тревожили. Она откручивает замок и залезает в школьную аптечку, чтобы наесться лекарств без ограничений. Она неосторожно ест прямо из банки, пока не падает на пол, вместо того, чтобы незаметно стащить дозу.

Ее прогоняет из подвала мрачный уборщик, который частенько играет там в шахматы. Он груб и властен, но Бет невозможно напугать, она продолжает ходить туда.

Она знакомится с теми, кто может ее удочерить, и не волнуется при этом. Также она не тревожится тогда, когда слышит, что ей пора собирать вещи и ехать в новую семью. Собрала вещи и поехала.

Ее новый папа не очень расположен быть отцом. Но она с полным равнодушием констатирует это: «Похоже, я не слишком ему нравлюсь». В ее жизни было очень много непереносимого разделения, девочке никогда не хватало приглашения существовать в жизни взрослого, она была лишена безопасного чувства близости, и многое в ее жизни было очень тяжело, и вызывало массу тревоги за ее будущее.

Человеческая система оповещения о тревоге устроена таким образом, что мы можем чувствовать себя встревоженными, только если наш когнитивный мозг получает сигналы в виде ответной реакции от тела — и интерпретирует их как тревогу.

Этот ответ от тела бывает подавлен, как это было в случае с Элизабет, она надежно защищала себя от того, чтобы не познать боль и чтобы чувства к ней не вернулись.

Элизабет никогда не бросала свои таблетки, позже к ним добавился алкоголь, что еще больше снижало ее восприятие тревоги. Фактически она была очень не чувствительна. Довольно заметно на примерах ее отношения к поклонникам и к приемным родителям, что ее эмоциональная сфера не развита и что она вообще мало что чувствует.

Хорошо функционирующая система тревоги сделала бы ее гораздо осторожнее и осмотрительнее, она бы много горевала и многого боялась, она принимала бы обдуманные решения и ее жизнь не была бы таким хаосом. Если бы она чувствовала свою тревогу и перерабатывала ее, она бы постепенно восстанавливалась от стресса, а не уходила в запой от невыносимости этой жизни.

К сожалению, ее система тревоги была искаженной (perverted), как определяет это слово Гордон Ньюфелд на своей последней лекции для практикующих специалистов из своего института, — и девочка не чувствовала ни тревоги, ни опасений, ни тревожности, не ощущала себя ни возбужденной, беспокойной, ни расслабляющейся, чувствовала только адреналин, когда он на нее действовал.

Такими событиями, вызывающими адреналин, стали для нее шахматные турниры. Ее привлекала игра с все более и более умелыми соперниками. Она играла за штат, играла с чемпионом страны, и через несколько лет уже играла в СССР с самыми великими умами. Для нее это оказалось очень притягательно, и это все, что радовало ее в жизни и было ее единственной целью.

Защищенность Элизабет помогала ей выживать и достигать успехов, не имея никакой поддержки, вернее, не ощущая никакой поддержки от других людей.

Ее защищенность сделала ее неуязвимой ни для подколок одноклассников, ни для отвержения, ни для пренебрежения, но заставила ее привязаться к тому, что ее тревожит.

Пусть в этом случае мир получил гениального шахматиста и ее адреналиновая зависимость социально одобряема, хотя она зависима от веществ. Обычно это выглядит гораздо хуже, слишком встревоженные и не выносящие эту жизнь дети становятся пироманами, игроманами, наркоманами и преступниками. И их жизнь в целом также дисфункциональна, как и у этой знаменитой, но застрявшей в эмоциональном развитии девочки.

Валентина Ячичурова